[Hobbit2012]

Фест "Признание" ко Дню святого Валентина.

Заявка №5.
Азог/Торин. Можно АУ, можно канон. "Романтическое" признание Азога. Ангст или романс! Не стёб и не юмор. Рейтинг!

Заказчик  -Joe-
Исполнитель  Саймон.
Пейринг Азог/Торин, Кили
Рейтинг R
Жанр drama
Размер 2755
Саммари:
- Так скажи наконец, что тебе нужно! – выкрикнул Торин.
- Ты.



Ветер тяжко, надрывно вздохнул, принеся с гор запах дождя.

Горький дым еловых шишек и жар подпаленных елей разъедал глаза, заставляя смаргивать горячие слезы. Не обращая на огонь и крики товарищей внимания, Торин бежал вперед, ловко уворачиваясь от клацающих зубов варгов. Двалин несколько раз выкрикнул его имя, но Торин не обернулся. Взгляд был прикован к орку, подкрадывающемуся к его младшему племяннику со спины. Кили не видел его, выпуская одну стрелу за другой в бегущих с горы орков. Движения племянника были настолько быстры и точны, настолько слаженно он двигался, не позволяя себе ни единого лишнего взмаха, понимая, что дорога каждая секунда и каждая стрела в быстро пустеющем колчане, что Торин, будь они в других обстоятельствах, неизменно похвалил бы его. Но сейчас, видя, что ему угрожает смертельная опасность, Торин материл племянника на чем свет стоит и бежал из последних сил, боясь не успеть. Уже почти перехватив занесенную над спиной Кили руку с мечом, Торин поскользнулся на гладких еловых иголках и упал, по инерции сбивая орка с ног. Не давая себе времени на разворот, он выхватил нож из голенища и, не глядя, всадил его орку в брюхо, услышав под собой яростный визг. Кили обернулся, выхватывая очередную стрелу и направляя ее на Торина. Через мгновение он осознал, что перед ним лежит дядя, и коротко выдохнул.

Внезапно с земли поднялся сноп искр и пыли. Взглянув вверх, Торин обомлел – к ним летели гигантские орлы, обитатели горных вершин. Они взмахивали мощными крыльями, раздувая пожар, устроенный Гендальфом. Торин увидел, как один из них схватил когтями Фили и поднялся в воздух, улетая прочь от огня. Еще двое подхватили Бильбо и Ори. Он улыбнулся – спасение было близко. Прикрывая спину Кили, Торин крикнул «К обрыву, живо! Я задержу», но тот отрицательно мотнул головой, выдохнув «Вместе», и неожиданно вздрогнул, услышав, как орки завизжали от злобы и ярости. Орлы уносили их добычу прямо из-под носа, успевая хватать варгов и скидывать с обрыва.

- Прячьтесь под деревья! – прорычал Азог.

Орки кинулись врассыпную. Укрывшись под чадящими елями, они достали луки, целясь птицам в глаза, но те успевали уворачиваться. Хватая визжащих от ненависти орков, орлы подбрасывали их вверх, над самым обрывом, и те, дико скуля, летели вниз, на камни. Проскрежетав зубами от бессильной ярости, Азог приказал своему варгу спрыгнуть с небольшого уступа, на котором они наблюдали за битвой, и, дернув за загривок, направил его глубже в лес, понимая, что орлов им не победить. Но и с пустыми руками они не уйдут.

Азог запретил убивать гнома из рода Дурина, выжидая пока тот не уйдет дальше от обрыва, продираясь сквозь гущу битвы к своему родичу. Ловушка удалась – он вместе с другим гномом, у которого был схожий запах, отошли слишком далеко, и теперь их оказалось не сложно окружить. Орки верхом на варгах теснили двух гномов глубже в лес, плотно затянутый дымом, ближе к тайному ходу из пещеры и дальше от открытого неба, где их могли бы подхватить орлы.

Торин слишком поздно понял, что их окружили. Пытаясь продраться сквозь дым и обезумивших от огня орков, он не заметил, как они с Кили оказались в кольце варгов. Те кружили вокруг своей добычи, скаля зубы, но не нападая. Периодически звери поднимали головы, следя за орлами, но затем вновь смотрели на гномов, жадно вдыхая запах живой плоти. Медленно и мягко переступали варги на мягких лапах, обходя свою добычу и с каждым шагом сокращая расстояние. За ними появилась еще одна стая, окружая гномов двойным кольцом.

- Последняя, - прошептал охрипшим от дыма голосом Кили, переводя туго натянутую стрелу с одного варга на другого. Они стояли спина к спине. Орлы кружили над деревьями, но помочь ничем не могли. Торин кивнул, наблюдая, как к ним приближаются орки с луками. Птицы с наездниками улетели достаточно далеко, и толку от их стрел уже не было. А вот попасть в двух неподвижных гномов проще простого. Торин напрягся, почувствовав, как к его спине прижимается Кили. Тот тоже сквозь дым и огонь заметил лучников. Ну что ж, если Аулэ так распорядился, то им не остается ничего иного, кроме как принять вызов. Как бы истерично не кричал разум, что все кончено и нет им спасения, Торин почувствовал внутри спокойствие и уверенность. Он ничего не слышал, несмотря на треск горящих деревьев и злобные выкрики орков. Сейчас все его мысли были сосредоточены только на Кили, закашлявшемся от дыма. Наступило больше, чем безмолвие, и обреченность придала ему сил. Торин покрепче сжал меч. Что же, оркам придется дорого заплатить за жизнь его племянника.

Внезапно раздался треск – птицы валили деревья. Хватаясь мощными когтями за верхушки, они тянули ствол к земле, и тот, не выдерживая напряжения, с громким треском падал прямо на варгов, окруживших Кили и Торина.

- Хватайте их! – крикнул Азог. – Тащите в пещеру!

Один из варгов, мощно оттолкнувшись лапами от земли, прыгнул, но напоролся на меч Торина. С отчаянным визгом он, глубже насаживаясь на острое лезвие, рванул вперед, пытаясь дотянуться до шеи гнома. Но ему не удалось – Кили выпустил последнюю стрелу варгу в висок. Зверь, клацнув зубами по воздуху, дернулся и затих. Отбросив уже ненужный лук, Кили достал меч и кинулся вперед. Ему удалось убить нескольких, прежде чем его схватили и потащили вверх по склону, ко входу в пещеру.

Торин бешено взрыкнул, увидев, что Кили схватили, но ничего не мог поделать - врагов было больше. Он яростно прокладывал себе путь сквозь кишащую толпу орков, продираясь вперед, к племяннику. Орки наседали, не давая возможности развернуться, и Торин рубил уже вслепую, не заботясь о том, чтобы добить, и не замечая, что прямо на него валится огромная ель.



Он очнулся в пещере, на том же месте, куда их еще утром орки привели к королю гоблинов. С трудом разлепив глаза, Торин оглянулся. Несколько факелов горели неровным светом, отчего казалось, что сами стены живые. Хотя, возможно так оно и было – сотни глаз, сверкающих в полумраке смотрело на него с этих стен. Орки стояли вокруг, смеясь и тыкая в его сторону оружием, но не смея ранить. Торин попытался встать и, не удержав равновесия, упал на колени. Руки его были крепко связаны сзади. Орки захохотали, выкрикивая слова унижения, но внезапно замолчали, расступившись перед ним.

Подняв голову, Торин увидел Кили.

У него была разбита губа и текла носом кровь, а в глазах плескался настоящий ужас. Позади Кили стоял Азог, намотав его волосы себе на здоровую руку. Левую же, с воткнутым в нее гарпуном, он приставил к шее гнома. По холодному острому железу уже текла струйка темной крови. Торин готов был взвыть. Перед глазами встала давно забытая картина из прошлого – отрубленная голова Трора, которую Азог швырнул к его ногам. И сейчас, понимая, что Кили ждет та же участь, Торина обуял отчаянный страх. Самый настоящий мерзкий, липкий, парализующий тело и ум, лишающий воли. Его племянник, которого он воспитывал как сына, был в шаге от смерти, а он, Торин, только и мог, что наблюдать его гибель. И некого было винить, кроме самого себя. Прямой наследник Эребора, сын родной сестры, боевой товарищ – потерять его значит потерять все, что дорого Торину. То, ради чего он шел на борьбу, в конечном счете, – вернуть дом, вернуть славу и честь, избавить свой род от позорного клейма изгнанников. Видеть беспомощное, родное, истекающее кровью лицо, чуть дрожащие губы, испуганные глаза, и не проклинать себя за то, что взял его с собой в поход, было невозможно. Торин понимал, что проиграл. Им двоим уже не выжить. Азог не собирался отпускать их, он просто ждал, когда очнется Торин, чтобы устроить жестокое представление и позабавиться отчаяньем, убив племянника на глазах у дяди.

- Слишком молод, чтобы умереть, как думаешь? – спросил Азог, хищно ухмыляясь.

Торин вздрогнул. Слишком вкрадчивый был голос, слишком предвкушающий взгляд, чтобы не догадаться, что орк будет мучить Кили, пока смерть не покажется желанным избавлением.

- Лучше сразу убей, - прошептал Торин. Он смотрел Кили в глаза, пытаясь найти в них понимание. Но младший племянник был еще молод, слишком хотел жить, слишком невинны были его представления о пытках, чтобы так запросто сдаться. Он замотал головой, и кровь по лезвию потекла быстрее.

- Смотри-ка, кажется, он с тобой не согласен! – захохотал Азог. Орки рассмеялись вслед за своим предводителем, даже варги предвкушающе взвыли. – Может, стоит отрубить ему руку? Лучник без руки! Как тебе?

Орки завизжали, наперебой выпрашивая у Азога сочную свежую руку гнома.

Кили, охваченный ужасом, попытался вырваться. Острый конец гарпуна глубже вошел в его шею, а волосы резко натянулись, вызывая слезы. Только сейчас до него начало доходить, насколько крупно они влипли. Вчерашняя заварушка с троллями показалась ему в этот момент детской игрой.

Торин, зарычав, кинулся вперед, но один из орков оттолкнул его. Не сумев удержать равновесие, он упал на спину, ободрав костяшки пальцев.

- Отпусти его, - прохрипел Торин.

Орки улюлюкали и кидали в него обглоданные рыбьи кости, валявшиеся в пещере.

- Может и отпущу, - растягивая слова, ответил Азог.

Торин замер. Внезапное согласие мучителя не просто настораживало, оно ужасало. Орк неожиданно встряхнул Кили за волосы, заставив того вскрикнуть.

– Если ты мне согласишься дать то, что мне нужно.

- Так скажи наконец, что тебе нужно! – выкрикнул Торин.

- Ты.

«Так вот же я, перед тобой! Убивай!» Он без колебаний отдал бы свою жизнь за свободу Кили. Но что-то во взгляде Азога не дало ему и рта раскрыть. Слишком тяжело, слишком грязно смотрел на него орк.

- Снимай штаны.

- Нет, - прошептал он.

Азог усмехнулся:

- Тогда я сделаю это с ним.

Кили побледнел, в ужасе глядя на Торина. Азог расхохотался и, убрав свой гарпун от его шеи, нежно провел им по щеке, оставив кровавый след, а затем повел вниз, разрезая одежду. Кили задергался, выкрикивая проклятья, но орк был сильнее. Он выше поднял гнома за волосы, резко дернув их назад, и приставил свой гарпун к уже оголенному животу.

- Выпотрошу, - прошептал Азог на ухо Кили, и тот замер, придушенно вскрикнув. Он тяжело дышал, перебегая глазами с одного орка на другого, рассевшихся на деревянных галерках. Шея его была заломлена, и видеть побледневшее лицо дяди он не мог. Почувствовав холодный острый конец лезвия, оставляющего неглубокую, но достаточную для того, чтобы выступила кровь, царапину, опускающийся к его ремню, Кили зажмурился.

- Хватит, - выдохнул Торин.

- Что? Я не ослышался? Ты сказал хватит? – орк на мгновение замер.

- Да, - тихо прошептал он.

- Громче! Я не слышу! – весело выкрикнул Азог.

«Громче! Громче!» вторили ему орки.

- Да, я согласен, - прорычал Торин.

Кили судорожно сглотнул:

- Н-нет, дядя, н-не надо, - голос его дрожал.

- Молчи.

Орк усмехнулся:

- Похоже, он не против!

- Не слушай его, - Торин сжал челюсти. – Мелкий еще.

- Ну, как скажешь, - по-дружески ответил Азог и, отшвырнув Кили в угол, шагнул к Торину. Кили сильно ударился о каменную стену и придушенно вскрикнул, скорее услышав, чем почувствовав, как в плече что-то хрустнуло. Не обратив на это внимания, он рванулся к Торину, но несколько орков схватили его, не позволяя двигаться. А потом… потом началась борьба. Долгая, страшная борьба с унижением и болью.

Торин стоял на коленях, низко опустив голову. На щеках его ходили желваки, а связанные сзади руки были сжаты в кулаки. Азог подошел к нему, подняв гарпуном его подбородок, заставляя смотреть на себя, и рассмеялся глухим лающим смехом. Но веселья в этом смехе было меньше всего - триумф победы слышался в нем. Наконец-то его враг был повержен. Вот он, беспомощный, стоял перед ним, на коленях, в бессильной злобе сверкающий потемневшими глазами.

- Pushdug, - выплюнул Азог.

Орки подхватили, и вскоре вся пещера наполнилась выкрикиваемым ругательством. Кили, сидевший в углу, подтянул колени к груди и зажмурился. Слух его тут же обострился до предела. Крики и бряцанье оружия, эхо, уходящее далеко вниз, к подземному озеру, топот ног, треск факелов, пропитанных старым оричьим салом, взрыкивание варгов… и среди этой сумасшедшей оргии он ни разу не услышал голоса Торина, к которому неосознанно прислушивался. Внезапно орки умолкли. Насупила оглушительная тишина, прервавшаяся звуками борьбы, молчаливой, без единого возгласа. Только тяжелое дыхание и глухие удары. Послышался треск разрываемой ткани. Кили зажал уши руками, спрятав лицо в коленях. И тут внезапно, судорожно, из него вырвались сухие рыдания, больше похожие на бессмысленный, звериный вопль. Осознание того, что сейчас происходит в нескольких метрах от него, ударило, словно огромным молотом – сокрушительно, размашисто, наотмашь. Конвульсивно сведенные нервы звенели натянутой струной, он рвано, надрывно дышал, ощущая боль в груди, и внезапное понимание, что его сухие рыдания – единственный звук в этой проклятой пещере, что Торин, черт подери, молчит, выдыхает через стиснутые зубы, но молчит – молчит! – а он, никем не тронутый мальчишка, рыдает, оказались последней каплей. Разум сдался под напором эмоций, кровь гудела в ушах, и Кили провалился в какое-то холодное забытье, монотонно раскачиваясь, словно одна из волшебных игрушек Бофура.

Только один раз у Торина вырвался сдавленный, почти звериный стон, когда Азог резко вышел из него и, усмехнувшись, произнес:

- Смотрите-ка, кровь. А говорят, будто из камня созданы.

Торин с тихим выдохом завалился набок. Он не сразу понял, что все кончилось, восприятие происходящего притупилось, а ощущение боли переступило тот порог, когда она перестает осознаваться. Колени были содраны в кровь о каменный пол, от судорожно сжатых зубов ломило челюсть, запястья покрылись красными полосами из-за туго перетянутой веревки, которую Торин натягивал еще сильнее, пытаясь освободить руки.

Он почувствовал, как Азог поставил на его голое бедро ногу и, толкнув, произнес:

- Есть желающие?

Орки загалдели, кидаясь вперед, но не смея подойти к гному, пока рядом с ним стоял предводитель. Их глаза светились похотью и ненавистью. Кто-то уже скидывал с себя доспех, чуть поодаль двое устроили драку, решая, кто из них первый попользуется гномом, остальные били копьями о землю, издавая ритмичный отрывистый жуткий рык. Именно поэтому орки не сразу услышали грохот, раздавшийся вдалеке, у входа в пещеру. Он нарастал, заставляя стены содрогаться. Это Гендальф творил страшную, темную магию. Резкий порыв ветра задул факелы, но холодный серо-голубой свет волшебства окрасил пещеру, выхватывая из полумрака перекошенные ненавистью морды орков. Послышался лязг металла – вслед за Гендальфом в пещере появились гномы, спускаясь по деревянным строениям, и даже маленький Бильбо размахивал светящимся мечом.

Азог яростно взрыкнул и, оставив Торина, прыгнул на спину своему варгу, приказывая оркам убить непрошенных гостей, а назойливого полурослика принести ему. Орки, окружавшие двух гномов, тут же кинулись исполнять приказ, ловко взбираясь по деревянным галерам. Площадка опустела. Кили, почувствовав, что его больше не держат, поднял голову и взглянул на Торина. Тот лежал на боку, спиной к нему. Опустив взгляд ниже, Кили зажал рот кулаком, прикусывая костяшки, чтобы не позволить вырваться наружу отчаянному, ужасному крику. Кровь, это кровь, исступленно повторял он сам себе, и еще что-то… там еще что-то… Разум захлопывал все двери, не допуская увиденное до осознавания, но глаза в каком-то истерическом исступлении осматривали, ощупывали то, что сделали с Торином. Он не мог себя заставить не смотреть, не мог закрыть глаза, не мог отвернуться. В голове билась всего одна мысль – нетнетнетнетнетнет не хочу, не надо – но его глаза были ему неподвластны. Внезапно Кили вздрогнул, будто сбросил с себя оцепенение. Он подполз к Торину и дрожащими, разбитыми в кровь руками, прикоснулся к его спине.

- Я…

- Молчи.

Кили наконец-таки закрыл глаза, но в следующее мгновение вновь взглянул на Торина. Не давая себе времени испугаться собственных действий, он натянул спущенные, болтающиеся возле лодыжек штаны обратно, немного повозился с пряжкой ремня, затем развязал ему руки и лег рядом, уткнувшись лбом в плечо, вдыхая запах крови. Его мелко трясло, звуки битвы становились все глуше и как будто туманней, словно в уши затекла вода. В какой-то миг он перестал понимать, где находится.

Первым до них добрался Двалин, сразу понявший, что произошло. Оттолкнув Кили, он упал перед Торином на колени, не зная, что сделать, как помочь.

- Помоги мне встать, - услышал он хриплый шепот.

Двалин тут же подхватил Торина под руки, принимая его тяжесть на себя. Торин на краткий миг прислонился лбом к его плечу, но услышав голос Фили, зовущего брата, поморщился, выпрямился и, уверенно отведя поддерживающие его руки, стал осторожно спускаться вниз, к выходу из пещеры.

Покачиваясь, Кили с трудом встал и успел сделать только шаг, когда сзади на него кто-то налетел, обняв так, что выбило воздух из легких. Фили, отбросив меч в сторону, порывисто развернул Кили к себе, не обращая внимания, что тот болезненно вскрикнул, пытаясь высвободить ушибленное плечо. Ощупав младшего на наличие переломов, Фили обхватил руками его голову, заставляя посмотреть на себя. Кили вздрогнул, увидев лицо старшего брата. Неестественная, неприсущая этому лицу бледность, тонко сжатые губы, и какие-то дикие, почти безумные глаза. Кили ранимо, по-детски всхлипнул. Беспомощность, страшное осознание того, что не смог предотвратить, что виноват, детская иррациональная обида, колоссальное напряжение вырвались наружу и наконец-таки излились слезами. Внутри все противно дрожало, тяжесть, неизвестно откуда появившаяся в руках, не позволила обнять. Кили только и смог, что уткнуться в золотую гриву брата. Он плакал навзрыд, горькими судорожными всхрипами вырывая из себя простодушие, доверчивость к миру, веселую беззаботность – все свое детство. Словно чьи-то яростные руки трясли его, не позволяя успокоиться. Ноги его подкосились, и он несомненно бы упал, если бы Фили не подхватил, мягко опускаясь вместе с ним на каменный пол.

Позже, когда орлы несли их к Большому Уступу, Фили все никак не мог отделаться от страха, возникшего, когда они выбрались из пещеры. Новый, чужой взгляд увидел Фили, такой странный, страшный, будто что-то очень важное, живое оборвалось в душе у младшего брата. Что-то, что старший не сможет исправить уже никогда.

Примечание: Pushdug –кусок дерьма (темное наречие).